На Сенатской площади появляются влюбленный Евгений, разыскивающий Парашу, а затем и она сама. Изящный вальс молодых героев вливается в картину народного праздника. Евгений обращает внимание Параши на Медного всадника и начинает рассказывать ей историю возникновения их прекрасного города, рассказывать о том, как Петр решил В Европу прорубить окно, Ногою твердой стать при море.
Подобно страницам летописи, раскрываются перед глазами эпизоды славного прошлого: адмиралтейская судоверфь, торжественный, в присутствии Петра, спуск на воду корабля, прибытие иностранных послов и голландских купцов, пышная ассамблея во дворце. Музыкально все это сделано красочно, выразительно, с большой изобретательностью. Массовые сцены из народной жизни полны задора и носят отчетливо выраженный русский национальный характер, хотя Глиэр нигде не прибегает к цитированию народных мелодий. В стихию русских плясовых и песенных интонаций вклиниваются танец голландских моряков и жанровая юмористическая сценка, когда чопорным боярам отрезают бороды.
Музыкальные образы ассамблеи совсем иного плана. Они церемонно-размеренны. Здесь господствуют мелодии европейских танцев—изящного менуэта, контрданса, любимого Петром танца — гросфатера.
Завершался первый акт в начальном варианте продолжением действия на Сенатской площади и прощанием влюбленных. Таким образом, картины петровских времен отделены были от вступления, а сцена на Сенатской площади также оказывалась раздробленной. Но так было только в первой постановке «Медного всадника» в Ленинграде. В московской редакции, использованной всеми театрами при последующих постановках, «петровские» сцены следуют сразу за вступлением, образуя единый исторический пролог. Цельным и компактным стало и действие в пушкинском Петербурге.
Во втором акте получает свое развитие любовная тема, экспонированная в первом. Здесь все носит камерный характер, все интимно. На сцене — домик на берегу залива, маленький двор. У Параши собрались подружки. Действие начинается веселым девичьим хороводом. Оркестр звучит мягко, преобладают скрипки. Все в этой сцене полно душевной теплоты, покоя, счастья. Плавный хоровод сменяется задорным танцем трех озорных подруг (в оркестре имитируется звучание балалаек). Затем в музыке по-русски широко и раздольно разливается тема Параши. Дополняемая хореографией ее танца, она создает поэтический образ мечтательной девушки, образ, пленяющий чистотой и искренностью нежных чувств. Из домика выходит мать Параши, начинается сцена гадания. В музыке возникают черты эмоциональной приподнятости, волнения. Судьба предсказывает Параше близкую смерть. Всех охватывают смятение, растерянность. Но вот снова слышатся звуки хороводной темы. Стряхнув с себя оцепенение, девушки продолжают танцевать, играть и веселиться. При появлении Евгения они разбегаются, оставляя влюбленных вдвоем. Начинается большая лирическая сцена. Композитор строит ее на диалоге тем обоих юных героев. Временами слышится перекличка скрипки и виолончели. Оркестр поет светло и полнозвучно. Лишь изредка, как упреждающие раскаты грома, возникают вдруг звучания, отдаленно напоминающие тему Медного всадника. Но они не мешают нежным излияниям чувств. Музыка, призванная рассказать о взаимной любви молодых людей, приобретает лирически - взволнованный характер. Широко льющиеся звуки адажио сменяются поразительным по красоте вальсом (завоевавшим очень скоро необычайную популярность на концертной эстраде). Это один из лучших, проникновеннейших эпизодов балета.
Наступает вечер. Пора прощаться. Евгений спешит домой, пока не развели мосты. А Парашу, оставшуюся в одиночестве, начинают мучить страшные предчувствия. На смену светлым, певучим мелодиям приходят скорбные звучания. Лирически - мечтательный характер музыки насыщается драматизмом. Возникают тема волн и другие «пейзажные» темы, с помощью которых композитор мастерски создает атмосферу начинающей бушевать стихии, волнения и страха бедной Параши, с ужасом глядящей на черные тучи, нагоняемые порывами резкого ветра.
Нужно сказать, что второй акт балета отличается большой цельностью и стройностью драматургического развития. Это позволило композитору в едином симфоническом потоке показать картины безмятежных девичьих забав, дуэт влюбленных и преддверие их страшной трагедии.
Больше мы Парашу на сцене не увидим. В живых остается только Евгений. Его миру чувств и мыслей посвящено начало третьего действия. На сцене небольшой уголок его бедной комнаты. Расставшись с Парашей, Евгений не находит себе покоя, он полон тревоги за нее. Как легкое облачко воспоминания, проносится видоизмененная тема Параши. Ее поет в высоком регистре солирующая скрипка. И мелодия эта словно парит над всей звучностью оркестра. Романтически-порывистая тема Евгения драматизуется и приобретает все более сумрачный колорит. Он должен защитить свою Парашу от надвигающейся бури, должен ее спасти. Юноша выбегает на улицу и слышит, как нарастает грозный шум.
Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенись, На город кинулась.
Начинается наводнение, картина которого обычно с большой достоверностью воспроизводится на сцене. Ее называют шедевром сценического искусства. А в музыке здесь в полную силу оркестровых возможностей развертывается большой симфонический эпизод, в котором основную роль играют тема волн разъярившейся Невы, приобретающая здесь бурно-стремительный характер, и грозно-волевые ритмоинтонации Медного всадника. Все это переплетается с маршевой темой солдат Преображенского полка, спасающих тонущих людей, и трагически окрашенными темами Евгения и Параши, звучащими в конце. Эпизод этот—не только картина сокрушающей силы взбунтовавшейся природы, но и эмоциональный рассказ о драматических переживаниях Евгения.
Картина опустошительных разрушений на острове, которой начинается четвертое действие, переполняет чашу страданий Евгения. Он не нашел на прежнем месте ни ветхого домика, ни милой его сердцу Параши. Все унесла вода.
И, полон сумрачной заботы, Все ходит, ходит он кругом, Толкует громко сам с собою...
Безумие овладевает Евгением. В его больном воображении воскресают сцены прошлого, полные любви и надежды. Он снова видит перед собой девушек, ведущих хоровод, Парашу, слышит мелодию того пленительного вальса, под звуки которого они вместе кружились, счастливые, влюбленные... Евгений пытается приблизиться к Параше, но призрак исчезает. Движения несчастного делаются порывистыми, неестественными. Его «танец отчаяния» убыстряется, и наконец, в изнеможении юноша падает.
В следующей картине («Евгений и Медный всадник») музыкальная ткань балета строится на измененной теме Евгения и грозно-величественной теме Медного всадника. Обезумевший от горя Евгений вбегает на Сенатскую площадь и направляется к памятнику Петру:
Кругом подножия кумира Безумец бедный обошел И взоры дикие навел На лик державна полумира.
В больном мозгу рождается мысль, что именно он, «строитель чудотворный», основавший город «над морем», поставивший дворцы и башни в топи болот, повинен в его несчастье. В маленьком, загнанном судьбой человеке пробуждается мятежный дух. «Как обуянный силой черной», стиснув зубы, Евгений припадает к решетке памятника и шепчет свою угрозу: «Ужо тебе!» Но видит, что лицо грозного царя, стоявшего даже в день наводнения неколебимо среди волн «Невы мятежной», вдруг стало возгораться гневом. Евгений в ужасе бросается бежать, но Медный всадник преследует его.
И во всю ночь безумец бедный, Куда стопы ни обращал, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал.
Обширный симфонический эпизод скачки строится на полифоническом сплетении нескольких тем. Как последняя мысль изнемогающего от погони Евгения о Параше, в оркестре возникает мягкая вальсообразная тема, на время вытесняющая все другие. Но затем картина скачки возвращается, и ритмически-упругая, маршеобразная тема Медного всадника подавляет страшно искаженную, изломанную тему Евгения.