Труд Глиэра расценивали как подвиг. Конечно, и здесь композитор опирался на опыт русских классиков, прежде всего Чайковского и Глазунова, обогативших старый жанр балетного искусства большими идеями, выразительностью образов и широтой драматургического развития. Но эти классические традиции русской музыки он наполнил новым содержанием, непосредственно связанным с окружавшей его жизнью. Сделал это смело и талантливо.
Уже первые такты увертюры с прихотливым рисунком непривычной для слуха китайской мелодии приковывают внимание, предвещая что-то необычное. На сцене — Китай 20-х годов. Большой порт. У одного из причалов возвышается борт советского корабля. Трудятся рабочие-кули, подгоняемые плетью надсмотрщика. Движения их однообразны, усталы. В музыке развертывается удивительно правдоподобная картина изнурительного подневольного труда. Выразительная мелодия в низком регистре, прерываемая паузами, передает неровную поступь согнувшихся под тяжестью груза людей. Один кули падает. Надсмотрщик в гневе бьет упавшего. Кули готовы взбунтоваться. Но на помощь им спешат советские моряки во главе с капитаном. Они помогают разгружать пароход. Гуманизм, доброжелательность, открытость и радушие советских людей преображают китайских рабочих. Меняется и музыка. Исчезает ее сумрачный, гнетущий колорит, давящая монотонность. Знакомая уже тема наполняется силой, волевым напором. И радость дружного труда выливается в конце концов в победный танец.
Но вот звучит светлая грациозная мелодия, в которой ясно слышатся интонации, характерные для китайской музыки. Это — первая тема, рисующая образ героини балета. Появляется Тао Хоа — юная танцовщица, со страхом и любопытством наблюдавшая за всем происходящим. На площади, где собралась разноликая толпа, она исполняет легкий и грациозный танец с веером и преподносит советскому капитану букет цветов. А он, выбрав из букета самый красивый красный цветок, дарит его ошеломленной девушке. Горячее чувство признательности Тао Хоа капитану, ее восторг от встречи с человеком из далекой великой страны, где воцарились свобода и братство, раскрываются в большом лирическом диалоге. Музыка этого адажио взволнованная, эмоциональная. Здесь уже появляется и вторая — лирическая тема Тао Хоа (порученная скрипке соло), отображающая мир ее душевных переживаний и чувств. В совокупности обе темы создают глубоко волнующий образ, сочетающий в себе трогательную нежность со страстным стремлением к свободе и счастью.
Заканчивается первый акт экзотическими плясками разных народов и под самый занавес — темпераментным, лихим матросским танцем «Яблочко», великолепно поставленным балетмейстером Лащилиным.
«Подъем, который был вызван в зрительном зале лихой пляской советских моряков, обусловлен не только техническим мастерством исполнителей, но главным образом обращением к советскому патриотизму»,— писала после премьеры одна из центральных газет.
Здесь следует подчеркнуть роль музыки Глиэра. Используя свой опыт вариационной техники (вспомним третью часть Второй симфонии), на простенькой мелодии, изложенной в первый раз октавным унисоном, он виртуозно построил захватывающий жанровый эпизод. В каждом новом проведении в оркестре мелодия эта обогащается и расцвечивается новыми красками, ритмическими узорами и на одиннадцатый раз приобретает такой эмоциональный накал, что никто из слушателей не остается равнодушным.
Очень скоро «Танец советских матросов» из балета «Красный мак» завоевал мировую известность как в хореографических коллективах, так и на симфонической эстраде.
Второй акт балета посвящен снам или, лучше сказать, видениям Тао Хоа. Взволнованная массой новых впечатлений маленькая танцовщица, накурившись опиума, засыпает, и возникающие во сне образы проносятся перед зрителями. Это ожившие цветы, танцующие богини и бабочки, фениксы, преследующие Тао Хоа. На короткое время появляются капитан и советские моряки.
С помощью фантастики, аллегорий постановщики балета хотели показать перерождение Тао Хоа после встречи с советским капитаном. Женщина находилась во власти бытовых условностей Китая, религиозных предрассудков, и перерождение ее не могло совершиться сразу. Этот нелегкий процесс духовного раскрепощения естественно сопровождался внутренней борьбой, отраженной в музыкально-сценических видениях.
В музыкальном отношении «видения» Тао Хоа — истинные шедевры. Средствами изумительной звукописи композитор как бы воссоздает тончайшие причудливые китайские рисунки с фантастическими существами, неизменными цветами, бабочками. Весьма своеобразна музыка торжественных «шествий», воинственной пляски с саблями. И хотя композитор немало использовал подлинных китайских мелодий, их гармоническая обработка и симфоническое развитие помогли избежать привкуса цитатного этнографизма.
Исполнявший роль капитана В. Д. Тихомиров как балетмейстер проявил исключительное мастерство в постановке танцев этого акта, широко использовав ряд движений, свойственных китайским народным танцам, пластике китайского искусства. И если верно то, что балет захватывает, прежде всего, танцами, то здесь все было в лучших традициях классики жанра.